просто "ИСТОРИИ ИЗ ЖИЗНИ"

[foma 0]

у меня тут небольшая коллекция историй скопилась

многие из них Lurker выкладывал но многих СТАРЫХ и нет

попробую восполнить пробел

 

ЗЫ прошу не воспринять это как посягательство на рубрику Lurkera - просто дополнение

[foma 0]

Дело было в середине 70-х. На Сахалине, в строительной “шабашке”. Была тогда у пролетариев умственного труда такая форма повышения своего материального благосостояния. Отпуск плюс отгулы - на два месяца мы туда завалились. В бригаде люди были не один год вместе ездившие, много чего знавшие, но цепочку событий этих объяснить так и не сумевшие.

В обеденный перерыв нашел я по дороге в столовую 2 копейки и в карман положил. Часа через два соскользнул у меня топор, прорубил сапог и слегка ногу повредил-поцарапал. Вообще-то я из тех, кто “с топором родился”, но ладно, бывает.

Дня через три нахожу 3 копейки. Подбираю, и в тот же день затягивает у меня руку между лентой и валом транспортера. Успел выдернуть, однако кисть руки ободрал основательно.

Прошло еще дней несколько. Почти в том же месте нахожу 15 копеек. Что-то в моем мозгу уже начинает жужжать. Мысли типа “жадность фраера сгубила” и одновременно ”трусы в карты не играют”. Подбираю. Весь этот день и следующий берегусь страшно. Даже подмости, перед тем как влезть, проверяю. И - вот-те здрассте, думал на 15 копеек царапиной обойтись - на третий день попадаю в Тымовскую райбольницу с воспалением легких. На три недели.

 

Но и тем дело не кончилось. Вышел, а бригада уже тот объект сдала и поселок сменила. Идем с нового объекта на обед, гляжу, на дороге пятак валяется.

- Мужики, - говорю, - вы как хотите, а я пас.

Бригадир пятак подобрал. Вечером молотком себе палец расшиб.

- Колюня, - замечаю, - ты, конечно, извини, но за пятак этого мало как-то...

Ну и, ясное дело, прихватило у него наутро желудок и весь день чистило через все дыры. Аж зеленый стал.

А уже где-то за неделю до отлета обнаруживаю я у себя в водительских правах (книжечкой они тогда были) неучтенные три рубля. Честно мужиков предупреждаю, так, мол, и так, глядите сами. Три рубля не шутка, стоит ли вам со мной в одном самолете домой лететь?

И два вечера вся бригада - шесть выпускничков физфака МГУ, обращаю особое внимание - ничуть не сомневаясь в достоверности столь странной связи, обсуждала только одно. Считать эти деньги найденными или просто моими, но добросовестно забытыми. Постановили - найденными не считать.

Из Зонального в Хабаровск мы прилетели сильно “хорошими”. Но при пересадке бригадир, человек практически не пьющий, настоял, чтобы и на оставшиеся семь часов полета еще взять. Береженого Бог бережет!

Обошлось, в Москву долетели нормально.

[foma 0]

Заехал я в пятницу к своей подруге Машке. У нас прекрасные отношения уже лет 20. Машка приняла меня на кухне и налила кофе. Вкусно пахло едой, на плите брызгалось и шкворчало. Оказывается, что через полчаса я должен был убраться, чтобы не смущать заехавшего за ней любовника. Машка собиралась на выходные к нему на дачу и поэтому целый день не вылезала из кухни. Предполагалось все приготовить заранее, чтобы не опошлять бытовыми проблемами трехдневное кувыркание в постели. Машка с гордостью рассказывала, как oнa уговорила мужа взять сына и поехать на дачу. Для спокойствия с ними была отправлена лучшая подруга Леночка. Леночка очень предана Машке и постоянно «стучит» на мужа. Причем делает она это так виртуозно, что ему остается только скрипеть зубами в бессильной злости. «Машенька, ты представляешь, мы с твоим Олежеком, когда ездили на рынок чуть не врезались в грузовик. Он увидел в соседней машине какую-то знакомую блондинку и не успел вовремя затормозить...» Ясное дело, что Олежек противился такой компании и даже пытался отказаться от поездки. Однако Машка заявила, что не может допустить, чтобы ее любимые сын и муж были голодными, а Леночка отлично готовит. B оговоренное время Леночка должна была выходить на сотовую связь из кустов или сортира, избегая любопытных ушей и глаз.

 

Была разработана целая система кодовых фраз, на случай, если «кто-то услышит». А в случае, если муж надумает вернуться раньше задуманного, Леночка должна была оповестить Машку немедленно, чтобы любовник отвез ее домой. Леночка была польщена доверием и чувствовала себя как минимум радисткой в ставке Гитлера. Сама же Машка в это время как-бы находится у страдающей острым приступом гипертонии тетушки. О том, что у нее гипертонический криз тетка узнала от Машки. Задача старушки была отвечать на все звонки, что Машенька вышла в аптеку. Я уже собирался уходить, когда раздался телефонный звонок. Это вышла на связь радистка Леночка. Она передала контрольную фразу: «У нас все хорошо», - и отключилась. Машка просияла. Это означало, что она вне подозрений, муж загружен по самые гланды и не собирается ее контролировать. Машка подошла к раковине и начала мыть посуду. Постепенно лицо ее становилось задумчивым. «У нас все хорошо», - почти по слогам повторила она кодовую фразу. Машка яростно принялась тереть тарелку: “Нет, ты понял? У них ВСЕ хорошо!” Тарелка уже блестела, но Машка продолжала ее злобно тереть. Лицо наливалось обидой и гневом: “С-с-с-ука...”,- вдруг зашипела она, - “у нее ВСЕ хорошо...с моим мужем... им хорошо!” Тарелка выскользнула из рук и раскололась о пол. Глаза Машки заблестели слезами: “Какие же вы мужики сволочи! Пока я здесь целый день стою раком у плиты..., МОЙ муж..., на МОЕЙ даче..., с МОЕЙ подругой... и у них ВСЕ хорошо!”

[foma 0]

11 утра. Я на работе. Опрыскиваю питона. Открывается входная дверь и мне в спину ударяет такой перегар, что я начинаю чихать, а питон с головой прячется в поилке. Оборачиваюсь и вижу двух юных нимф, точнее явных “ночных бабочек” после тяжелой трудовой смены. Скорее всего, накануне вечером они выглядели очень даже привлекательно. Сейчас их путь лежал к стеллажу с грызунами. В конце концов, подумала я, девчонки наработались и пришли отдохнуть душой в общении с природой. Через пару минут они начинают звать “кого-нибудь, кто продаст двух крыс и все прибамбасы к ним”. Оставив питона так и невыковыренным из поилки, я удрученно побрела на их призыв. Отловила вполне симпатичных сереньких крысят, подобрала клетку, напихала в нее всяко-разного, насобирала кучу корма и прочей ерунды. Все это вместе потянуло почти на 2500 и заняло около часа. Распространяя вокруг себя флюиды просто младенческой радости и амбре от вчерашнего, девчушки рассчитались и упорхнули. Я проветрила помещение.

 

Прошло часа 3. Кормлю питона. Звук открываемой входной двери и знакомый аромат. Питон отрыгивает крысу. Старые знакомки все еще твердым, но чуть более медленным шагом следуют к стеллажу с грызунами. Питон успевает занового заглотить свой обед. Через некоторое время я слышу голос из прекрасного далека: “А кто нам продаст двух крыс, клетку и все прибамбасы к ней?” Я замираю от такого поворота дела. Питон второй раз отрыгивает крысу. Бреду к покупательницам, стараясь дышать в режиме “лягушка в анабиозе”. Отлавливаю двух симпатичных черненьких крысят, достаю точно такую же, как в первый раз, клетку, комплектую ее до отказа. На этот раз получается около 3 тысяч и 40 минут. Девчонки, весело размахивая клеткой и переноской с бултыхающимися крысами, расплачиваются и вытекают из магазина. Я в ступоре. Питон больше не хочет есть дважды отрыгнутую крысу.

 

19-40. До закрытия магазина 20 минут. Меняю у питона перегоревшую лампочку. День прошел хорошо - народу было мало, но выручка неплохая. Звук открываемой входной двери... Я не реагирую, так как с воздухом в помещении все в порядке. Питон лезет под коврик. У меня возникает какое-то нехорошее предчувствие, но оборачиваться не хочется. Я знаю, что у нас осталось еще 2 пестренькие крыски... Звучит самая популярная фраза дня. Моя напарница из отдела кормов тихо сползает на стопку кошачьих таулетов и кажется использует их по прямому назначению. Молча иду к грызунам, молча достаю из клетки двух оставшихся крыс, молча сажаю их в переноску и лишь потом спрашиваю, какую клетку им предложить на этот раз? Девчонки в сумасшедшем восторге от моей удивительной, потрясающей, просто охрененной проницательности тыкают пальцем на самую дорогую клетку за 2 с половиной штуки и, не переставая мною восхищаться, перечисляют, что им еще нужно для крысок. На этот раз операция “Крыса, или отправь продавца в психушку” заняла всего 15 минут (опыт, блин).

Я просто не могла этого не спросить! Я бы себе потом этого не простила! Я все-таки задала этот вопрос: “Скажите, девушки, а что вы делаете с таким количеством крысят?” “Как что?! Мы их ЛЮБИМ!” - жизнерадостно выдала мне одна из них и обе дематериализовались во мраке Абельмановской улицы.

[foma 0]

Каждая профессия дает человеку какие-то навыки, абсолютно не нужные ему в быту и личной жизни. Кассирша супермаркета, доставая из домашнего холодильника вязанку сарделек, автоматически ищет кассу, чтоб пробить себе чек. Училка русского по гроб жизни будет таскать в уме красную пасту, машинально исправляя повсеместные “созвОнимся” и “ложить”. Водители пассажирских автобусов, руля личным транспортным средством, набитым женой, детьми и собакой, норовят держаться крайнего правого ряда. При этом они жутко матерятся, когда специально обученная нога всякий раз давит на тормоз при приближении к автобусной остановке.

Если вы меня спросите: “Лора, а что тебе дала работа моряком загранзаплыва? Ну, кроме богатого людоведства и человекознатства, конечно?”, то я отвечу: “Я никогда ничего не ставлю на край”. Заштормить же может, понимаете ли.

Кроме того, работа в пароходстве навсегда отбила у меня симпатию к какао. Потому что в одно паршивое воскресенье, в классический шестибалльный шторм, я им вымыла палубу в столовой команды и кают-компании, и с тех пор от запаха какао меня укачивает.

Вы знаете, в торговом флоте по воскресеньям на завтрак дают какао с сыром. В понедельник - картошку с селедкой. Картошку можно собрать с палубы руками, а какао - оно ведь жидкое. Я сделала всё, как учили: постелила на столы по три мокрых простыни, чтоб стаканы, тарелки и чайники надежно присосались к горизонтальной поверхности. Но поверхности было всё по фигу. Она то и дело становилась перпендикулярной и норовила сбросить с себя жратву вместе с сервировкой. В какой-то момент она избавилась от пятилитрового чайника с какао. Я видела, как это было. Я расклинилась буквально в двух шагах, когда “боцманский” стол резко ушел вниз, а чайник завис в воздухе, терпеливо дожидаясь возвращения стола. Но он туда не вернулся, он рванул куда-то вправо. При этом со стола посыпались стаканы и сыр, а чайник, еще чуток полевитировав, медленно и печально опустился на палубу крышкой вниз.

Я не помню, почему кретин-старпом не отменил в тот раз завтрак: обычно, когда палуба и переборки начинают меняться местами, корм экипажу выдают сухим пайком. Но на самом деле до сухпая почти никогда не доходит: больше всего на свете моряки любят нормально пожрать. Может быть, еда заменяет им половую жизнь, которая в рейсе если и есть, то называется медицинским термином. Наверное, они думают так: если еще и полноценное четырехразовое питание заменить онанизменной сухомяткой, то тогда незачем и жить. Таким образом, жратва в рейсе - это смысл и цель жизни экипажа. Поэтому даже при шести баллах моряки имеют в обед борщ. Как его в таких условиях готовят - спросите у меня, я расскажу.

Борщ привязывают к плите верёвками с четырёх сторон, делая что-то типа растяжки. Когда плита уходит из-под ног борща, он повисает в воздухе, раскачиваясь на веревках, и ржет над вашими попытками спасти свою шкуру и уползти от него, кипящего на весу, подальше. Если борщ добрый, он не стремится догнать вас. Но злые борщи никогда не жалеют человека. Я знаю повара, которому в Японии (она была близко) снимали шкуру с жопы, чтоб залатать ею прорехи на животе и груди: борщ догнал повара спереди. Откуда потом брали шкуру, чтоб залатать прорехи на поварской жопе, я точно не знаю, но думаю, что с жопы старпома. Это была его обязанность - проследить соблюдение техники безопасности.

Еще я могу рассказать, как собирают с грязной палубы - в шторм чистых палуб на камбузе не бывает - падшие котлеты и, вымыв их под краном, гримируют ярко-красной субстанцией по имени “Сухарики специальные”. К мокрым котлетам перчёная сухарная крошка прилипает особенно хорошо, делая их похожими на оскальпированные бычьи яйца, но подавать экипажу немытые котлеты - грех. Хуже, когда падают макароны: их очень долго собирать и сложно отряхивать. Но фиг с ними, с макаронами, борщом и котлетами. Лучше о цветах.

Цветы, как известно, растут только при том условии, если они посажены в землю. Мне, видать, было сильно нечего делать, когда я решила считать себя ботаником и натаскала в пустовавшие цветочные ящики кают-компании то ли 100, то ли 200 ведер земли. Нет, я вру: ведер было не менее 250-ти, но лично я принесла не более трёх: проникшийся моим эстетством старпом поднял всех свободных от вахт и работ матросов и заставил их заполнить ящики землей с причала, на котором сиротела гора чернозёма. Натаскали 2,5 тонны земли человек пять, и заняло это у них примерно час. У меня, когда я в одиночку выкидывала землю за борт, на это ушла ночь. Утром пароход приходил во Владивосток, а вы еще не знаете, что такое Санитарные Власти.

Санвласти - это пиздец.

Так что лучше уж о какао.

Какао величаво вышло из упавшего вниз башкой чайника и затопило столовую команды. Широкими, воняющими шоколадом волнами оно ходило от переборки к переборке, билось о ножки припаянных к палубе столов и выплескивалось через комингс в открытую дверь буфетной. На волнах, обнажающих в периоды отлива мёртвый сыр, качались пластмассовые салфетницы и деревянные зубочистки. Всё железное - вилки, ложки, ножи и подстаканники с сахарницами - трусливо сбилось в углу, намертво расклинившись там между диваном и телевизионной тумбой. Всё стеклянное разбилось и шуршало осколками под слоем какао.

- Ты в пароходстве работала, - говорят мне, - это же такая романтика!

- Идите на хуй, - обычно молчу я в ответ.

“Что стоишь? Приборку кто будет делать? Миськов?” - поинтересовался старпом.

Поясняю: Миськов в пароходстве был вместо Пушкина. Миськов был начальником пароходства.

Я отцепилась от стола, ступила на переборку (в обычное время это стена) и пошла по ней в буфетную за ведром и тряпкой.

Нет, давайте лучше опять о цветах. Дело в том, что на каждом своем пароходе я сажала цветы. И они росли. Они росли, потому что всё, что им надо для жизни - это свет, вода и земля. Земли на том пароходе было - см. выше - две с половиной тонны. И она вся оказалась на палубе кают-компании, потому что пять незакрепленных пятиметровых ящиков-клумб выскочило из стальных подставок и запрыгало меж столов.

Нет, давайте о какао. Оно оставалось в столовой команды, но пока мы говорили о цветах, я собрала его всё. Палуба была липкая, но какао на ней уже не было. Ведро, в которое я выжимала тряпку, стояло в буфетной, привязанное за ручку двери в столовую команды. Напротив этой двери - следите за траекторией моего пальца - из буфетной выходила еще одна дверь: дверь в кают-компанию. Она тоже была открыта. Туда, в открытую дверь кают-компании, и улетело ведро с какао, отвязавшись от двери столовой команды.

Теперь о цветах. Они все еще стояли по местам в своих многоцентнерных ящиках. Уже почти все позавтракали, кроме капитана: он сидел за своим столом напротив двери в буфетную и ел сыр-какао, когда в кают-компанию влетел снаряд с добавкой. В торговом флоте никто не носит форму, но наш капитан ходил весь в белом, как в Пиратах ХХ века, и всю дорогу сдувал с себя соринки. Ведро с какао продолжило бы лететь дальше и упало бы в клумбу, кабы на его глиссаде не встретилось белое препятствие, жующее сыр. Я видела его глаза. Глаза капитана, увидевшего, как в него летит помойное ведро.

И наконец, в последний раз о какао: я его ненавижу.

И в последний раз о цветах. Ящики с цветами и землёй, без которой они не могут жить, повыпрыгивали практически сразу после того, как какао из столовой команды переселилось в кают-компанию. Так что никаких романтических шоколадных волн на этот раз не было: что там каких-то пять литров против двух с половиной тонн.

Весь в мокрой почве, как будто только что выкопавшийся из могилы, капитан встал из-за стола, взял из прикрепленного над столом кольца-салфетницы льняную салфетку и промокнул ею у себя в районе груди что-то совершенно неразборчивое для моего глаза. Наверное, каплю какао. И вышел из кают-компании, сказав мне “спасибо”. Что хорошо в торговом флоте - там все говорят “спасибо”.

Я еще не ревела, когда вошел старпом и спросил, не Миськов ли сегодня будет делать приборку в кают-компании.

Обед и ужин в тот день все-таки отменили. Экипаж удовлетворялся галетами и бланшированной в масле сайрой.

На утро, когда мы стояли на рейде Владивостока, а ноги и руки у меня отсутствовали по причине ночных земельных работ, к борту судна подошел катер. Я не боялась замечаний от санвластей: в кают-компании, столовой команды и буфетной не осталось и следа от вчерашнего разгрома. Нежно пахло хлоркой. Не сумев остановиться после выгрузки за борт 2,5 тонн чернозема, я, впавши в какую-то разновидность гипермобильной комы, вылизала объекты своего заведования до ненормального блеска, выискивая по углам микроскопические комочки земли и истребляя запах какао. Несколько раз за ночь в кают-компанию заглядывал старпом и, убедившись, что я не нуждаюсь в помощи Миськова, уходил.

Толстая тётка с бородой и в белом халате, пройдясь по кают-компании, открыла крышку пианино и провела пальцем по клавишам.

- Пыль, - строго сказала она, глядя сквозь меня на страпома. Тот хмыкнул и пожал плечами:

- Давно не играли.

[foma 0]

Смена растет

(сочинение 7-летнего Тараса по теме «Кем я хочу стать когда я буду большим»)

 

Я хочу стать программистом, когда выросту большим, потому что это классная работа и простая. Поэтому в наше время столько программистов и все время становится больше.

 

Программистам не нужно ходить в школу, им нужно учиться читать на компьютерном языке, что бы они могли с компьютером разговаривать. Думаю, что они должны уметь читать тоже, что бы знать в чем дело, когда все напереполох.

 

Программисты должны быть смелыми, что бы не пугаться, когда все перепуталось так что никто не разберет, или если придется разговаривать на английском языке по-иностранному, что бы знать, что надо делать.

 

У программистов должно быть хорошее зрение, что бы видеть сквозь одежду и что бы не бояться секретарш, потому что с ними приходиться работать.

 

Еще мне нравится зарплата, которую программисты получают. Они получают столько денег, что не успевают их все тратить. Это происходит потому, что все считают работу программиста трудной, кроме программистов, которые знают, как это просто.

 

Нет ничего такого, что бы мне не понравилось, кроме того что девочкам нравятся программисты и все хотят выйти за них замуж, и поэтому женщин надо гнать, что бы не мешали работать.

 

Надеюсь, что у меня нет аллергии на офисную пыль, потому что на нашу собаку у меня аллергия. Если у меня будет аллергия на офисную пыль, программиста из меня не получится и придется искать настоящую работу.

[VenoM 0]

Нда... Если у нашего брата такая смена, то о программистах можно забыть...